Почему произошла авария на руднике «Мир»?

YKTIMES.RU – 4 августа 2017 года произошла трагедия на руднике «Мир» компании «АЛРОСА», унесшая жизни горняков. Экономический ущерб, по подсчетам Ростехнадзора, составил 10,216 млрд рублей. Сразу после аварии компания заявляла о том, что на восстановление рудника уйдет семь лет, власти Якутии оптимистично заявляли о трех годах. Теперь речь идет о том, что восстановление законсервированного рудника начнется не ранее 2024 года. То есть сроки все оттягиваются и оттягиваются. Уникальный рудник, дающий самые крупные и чистые алмазы, который стал последним пристанищем для восьми человек, стоит как памятник алмазодобывающей промышленности посреди города Мирный, пишет ИА SakhaNews.

Почему же все-таки произошла эта авария? Как такое стало возможным? И что же делать дальше? Предлагаем вашему вниманию мнение на этот счет экс-президента компании «АЛРОСА», второго президента Якутии Вячеслава Штырова.

– Вячеслав Анатольевич, как вы считаете, что стало причиной аварии на руднике «Мир» – сложность проекта или стечение обстоятельств?

– Если говорить о самом руднике, то это сложнейшее инженерно-техническое сооружение, построенное в уникальных по сложности горно-геологических условиях. Там есть все опасности для горных работ, которые только существуют на планете. Поэтому это рудник вне категорийный по требованиям безопасности. Все сложности, которые имеются в горном деле, присутствуют на этом руднике.

Какие это сложности?

Во-первых, трубка, соответственно, и карьер, когда её отрабатывали открытым способом, а потом и шахта под землей, пересекают вечномерзлые породы. Это означает, что если будет происходить растепление, то грунты могут перейти в сжиженное состояние и будут представлять опасность для самого рудника.

Во-вторых, трубка пересекает соляные пласты. Соль, как известно, тоже растворяется в воде и всегда есть опасность того, что этот соляной раствор хлынет в шахту.

В-третьих, она пересекает проявления газа и даже проявления нефти.

В-четвертых, трубка пересекает водоносные слои, так называемый Метегеро-ичерский водоносный комплекс. Там очень соленая вода, минерализованная, агрессивная. Если вы когда-нибудь бывали на борту карьера, то могли почувствовать запах серо-водорода, который от него исходит.

Учитывая все эти обстоятельства, к проектированию рудника подходили очень тщательно.

Сейчас можно увидеть в интернете, прессе, информацию о том, что был и другой проект, который предлагал бывший генеральный директор компании «АЛРОСА» Дюкарев Владимир Петрович.

Действительно, другой проект был. Но дело в том, что Дюкарев предлагал добывать алмазы более дешевым способом – с помощью так называемого подэтажного обрушения руды. Попросту говоря, допустим, зашли в рудное тело, забурили скважины, взорвали, руда должна обрушиться вниз на определенный горизонт и её забирают. И дальше таким же образом двигаться, оставляя после себя пустое пространство. Конечно, дешевый, хороший способ, он применятся «Де Бирсом» на некоторых их рудниках. Я был на этих шахтах и видел, как это все делается.

Но мы намеренно не использовали этот способ на «Мире», потому что считали его недостаточно безопасным и надежным. Мы сделали более дорогой способ с закладкой выработанного пространства. Иначе говоря, руду достают и вместо нее кладут бетон. Таким образом, когда закончится отработка месторождения, то место естественного кимберлитового ствола займёт искусственное бетонное тело. Это пространство заполняется, чтобы не допустить попадания воды, растворов и селей в шахту.

Вот ведь о чем речь, когда говорят о двух проектах. То есть мы выбрали более дорогой проект, но более надежный, на наш взгляд. И в этом отношении я считаю, что мы сделали абсолютно правильно.

Но вот рудник построили. Выполнили все требования, которые были в проекте, и он начал работать.

Но если рудник находится в особо сложных условиях, то должно быть и особое внимание к руднику. А как дальше развивались события фактически? Началось по тем или иным причинам упрощение проекта, как часто у нас бывает.

Грубо говоря, представьте себе алмазный карьер, его дно, под ним находится рудник. Надо руду забирать из-под дна карьера. Для того, чтобы вода в горные выработки рудника не попала, не размыла мёрзлые и соляные пласты, оставили специальный целик между дном карьера и рудником. То есть значительный массив кимберлитовой руды, который должен быть отработан в последнюю очередь – когда подойдет к концу отработка всего месторождения. Это финальный этап его жизни. А до того этот целик должен защищать шахту сверху.

Но, конечно же, нашлись рационализаторы, которые сказали: «Зачем нам целик такой большой? Давайте его уменьшим». И они уменьшили его со 100 метров до 25. А для чего? Для того, чтобы ускорить добычу алмазов, потому что нужно выполнять план. Таким образом, сразу ухудшилась защита рудника.

Или, например, на дне карьера была сделана по проекту пробка водонепроницаемая, чтобы вода не попала в шахту, а оставалась в карьере над ней. В каких-то экспериментальных целях набурили в этой пробке скважины, в итоге пробка стала дырявой, вода потихоньку начала везде просачиваться.

Но самое вопиющее – это то, что в шахте не успевали построить водоотлив. Он нужен для того, чтобы воду, которая постоянно накапливается в горных выработках и на дне карьера, можно было вовремя откачивать. Зачастую он не работал, а под конец вышли из строя насосы и вода из атмосферы, с поверхности грунтов и из водоносных слоёв накопилась в карьере. Причем в шесть раз больше, чем это было допустимо по нормам. Вода начала давить, а она теплая, и начала растеплять мёрзлые и размывать соляные пласты, потоки их растворов стали поступать в шахту теперь уже в виде селевой массы. Это было видно в самом руднике – там капает, тут обрушается. Надо было делать выводы и останавливать добычу, приводить рудник в порядок. Одним словом, предпринимать что-то. Но дело пустили на авось.

А оно как бывает в жизни? Мелкие упущения, происшествия, незначительные обрушения, аварийные ситуации без реакции на них всё накапливаются. А потом суммируются, накладываются одни на другие, создаётся критическая масса. Внезапно происходит масштабная авария! Вот так затопило рудник.

Комиссия «Ростехнадзора» сделала вывод о том, что таких сложных рудников еще никто и никогда не строил, все предсказать не могли, поэтому у аварии были объективные причины.

Но я бы добавил к этому и субъективные причины. Конечно, в первую очередь, поверхностное отношение к производству, которое складывалось в компании…

– В какие годы?

– Примерно с 2010-го и дальше. Когда внимания производству уделялось все меньше и меньше, социальным вопросам также, все больше упор стал на объёмы продаж и прибыль. Вот тогда собственно производство и жизнь коллектива стали отходить на дальний план. Ведь что значит, нет насосов? Самолетом надо было привезти. Дорого, но надо.

Иными словами, авария стала результатом совокупности и тех, и других факторов. Из произошедшего надо делать выводы. Потому что другие рудники не менее сложные. Тот же самый «Удачный», «Айхал». Все должно быть по-шахтерски, по-настоящему, а не так – куда кривая вывезет.

– А на других рудниках компании есть потенциальная опасность аварий?

– Во-первых, надо восстанавливать «Мир», и проходить те же проблемы, только на новой технической основе. И тут, конечно, меня беспокоит тот факт, что у нас резко упал технический уровень в самой компании. Сейчас есть надежда на иностранных специалистов, которых собираются привлекать к работе в компании.

Дай Бог, как говорится. Но имея опыт работы с теми же самыми иностранцами, которых мы тоже привлекали, например, к проектированию Нюрбинского ГОКа, могу сказать, что не стоит делать это. В алмазной промышленности никто лучше нас самих не проектировал ни открытые горные работы, ни шахты. Потому что только наши инженеры знали все горно-геологические нюансы, могли учесть особенности вечной мерзлоты, историю каждого месторождения.

Но, к сожалению, сейчас и уровень института «Якутнипроалмаз» резко упал из-за того, что нет стимулов для работы, в том числе и для молодежи. Да и в целом технический уровень в компании, к сожалению, не повысился. А как его повышать, если делать ставку на иностранцев? Раньше – в 1950-е – 1970-е годы – уровень отечественных специалистов был одним из самых высоких на планете. И в самые тяжелые 1990-е годы мы делали все, чтобы сохранить свой институт, берегли его, как зеницу ока. Но, к сожалению, недавно доходило до того, что его чуть ли не продали. Целый институт, цены которому нет. Надо менять это отношение.

– Значит, можно и нужно восстанавливать рудник «Мир»?

– В моем понимании, надо построить новый рудник, может быть, на другом борту карьера. Но в «АЛРОСА» есть еще и другие проблемы – надо до ума доводить рудник «Удачный», там тоже происходят аварии. И там тоже есть опасности, особенно потому, что присутствует газ. Надо начинать проектировать подземный рудник «Юбилейный» в Айхале. Впереди много работы, много сложностей. Вот почему надо учитывать опыт прошлого. И позитивный, и крайне неудачный.

Маргарита НИФОНТОВА.