Уголь – в сравнении с Китаем все остальное смотрится микроскопически

YKTIMES.RU – На вопросы “Коммерсанта” отвечал вице-президент, руководитель дивизиона “Уголь” Evraz Сергей Степанов.

— Могут ли российские игроки выиграть от взлета цен на металлургический уголь, как их глобальные конкуренты?

— Действия Китая отразились прежде всего на узком рынке углей марки hard coking coal (HCC), которым в РФ соответствуют марки К (низколетучий уголь) и Ж (высоколетучий). Российская марка К может быть аналогом premium HCC, ее среди прочих добывают наша шахта “Распадская-Коксовая”, компания “Стройсервис” и небольшие предприятия в Прокопьевске и Киселевске. Но этот сегмент дефицитен. Сейчас спотовая цена тонны HCC — около $300 за низколетучий и около $250 за высоколетучий угли. При этом нам по споту продать нечего, потому что в России тоже легкий дефицит этих углей. Мы, например, поставляем премиальные угли на предприятия Evraz, и все равно марки К не хватает. Я думаю, в Австралии примерно та же ситуация: все расписано под долгосрочные контракты с ценами $200 за тонну.

Поэтому цена около $300 — это, конечно, здорово, но говорит она только о том, что в моменте вообще нет свободных спотовых объемов. Мы думаем о выделении из шихты небольших объемов марки Ж, чтобы продавать ее на экспорт, где цены выше российских с учетом экспортного паритета. Но для нас в приоритете все равно самообеспеченность Evraz и поставки российским клиентам, которые в основном покупают марку ГЖ, близкую к semihard. При этом, если HCC в последний месяц с $220 за тонну вырос до $300, то semisoft — всего до $143 с $130, что говорит о достаточном балансе по этой марке в мире.

— Насколько могут повлиять на баланс рынка какие-то знаковые проекты, есть ли они?

— В сравнении с Китаем все остальное смотрится микроскопически: это около 65% мировой добычи и примерно столько же потребления. В стране около 10 тыс. шахт, выдающих около 3,5 млрд тонн в год. В России работающих шахт до ста, а всего угольных предприятий с учетом разрезов — около трехсот, и добыча примерно 350 млн тонн в год, то есть в десять раз меньше КНР. Австралия — в шесть-семь раз меньше. Поэтому возможности КНР влиять на рынок просто несравнимы. В России можно раскачать наш “Межегейуголь”, есть Эльгинский проект “Мечела”, в целом же мегапроектов, подобных последнему и нескольким австралийским разрезам, которые запускались в 2011 году, нет. Все относительно крупные проекты — это трех- или пятилетняя программа инвестиций, и пока непонятно, стоит ли сейчас масштабно инвестировать в них.

— Готовы ли вы к крупным инвестициям — расширению добычи, покупкам — в текущей конъюнктуре?

— Сейчас речь идет о вложениях в поддержание текущих объемов и улучшения на действующих предприятиях. Если цена будет оставаться выше $150, это, конечно, будет хорошим фоном для рассмотрения новых проектов. Пока же основная задача Evraz — снизить размер долга.

— Оправданна ли ставка на АТР, о которой говорят Минэнерго и многие игроки?

— Да. Россия — сбалансированный рынок, Европа, в принципе, тоже. А рынок Азии довольно емкий, можно сказать, безграничный до определенной степени. Объем поставок Evraz в АТР сейчас 4-5 млн тонн в год, если мы повезем 7-10 млн, рынок их легко переварит. Если найти баланс интересов ОАО РЖД в части тарифов и угольщиков, по Азии можно спокойно расти пять–десять лет.

— Как строятся ваши формульные контракты, как отразился на них и отношениях с клиентами взлет цен?

— В последние пару лет мы перешли на формулу цены с привязкой к международным квартальным котировкам. До осеннего повышения у нас был автоматически пересматриваемый прейскурант: около 12 месяцев цена стабильная, небольшие пересмотры по формуле никого сильно не заботили. Сейчас весь рынок ориентируется на контрактные цены по Японии и Южной Корее. И надо отдать должное: наши партнеры в Азии идеально выполняют формульные условия. Да, некоторым цены на четвертый квартал не нравятся, но они говорят: “Вы четыре года держали условия на низких ценах, поэтому мы платим в этом квартале столько, сколько надо по формуле”. С российскими клиентами, по моим ощущениям, чуть больше переговоров, но понимание есть. Металлурги тоже люди коммерчески ориентированные, плюс цены на сталь также подросли в последние два месяца.

Интервью взял Анатолий Джумайло.