Через пять лет Ангола намерена стать крупнейшим в мире производителем алмазов

YKTIMES.RU – Ангола, долгое время считавшаяся геологами, ведущими поиск крупных месторождений алмазов, «страной слонов», наконец-то, получает заслуженное внимание к геологоразведке после радикального преобразования своей политики в области добычи полезных ископаемых. Реформы возвращают поисковиков алмазов в эту страну, пишет Брендан Райан в статье на отраслевом портале miningmx.com.

За последний год крупные алмазодобывающие компании Rio Tinto и De Beers вернулись, чтобы исследовать «святой Грааль» крупного кимберлитового месторождения, схожего с существующими рудниками, такими как Венеция (Venetia). Anglo American Corporation, материнская компания De Beers, также вернулась в Анголу в поисках меди и никеля.

По словам главного управляющего ангольской государственной алмазодобывающей компанией Endiama Педро Гальяно (Pedro Galiano), за ними, вероятно, последуют частные инвесторы из Китая и Дубая, которые, по его словам, проявляют «заинтересованность» на данном этапе.

Гальяно говорит, что цель Анголы – стать одним из трех крупнейших производителей алмазов в мире в течение пяти – десяти лет. В 2021 году в стране было добыто около восьми миллионов каратов, из которых 80% приходилось на принадлежащий России рудник Катока (Catoca), а Гальяно оценивает объем производства в 2022 году на уровне свыше 10 млн каратов. Он добавляет, что в течение следующих пяти лет Ангола рассчитывает увеличить добычу алмазов на 25%.

Ангола не всегда была столь привлекательной для геологоразведочных компаний, несмотря на то, что она, возможно, является самой перспективной страной в мире для поиска крупной алмазной кимберлитовой трубки. Это связано с тем, что обременительные правила добычи полезных ископаемых, введенные правительством при покойном бывшем президенте Жозе Эдуарду душ Сантуше (Jose Eduardo dos Santos), а также широко распространенная коррупция мешали проведению геологоразведочных работ и добыче полезных ископаемых в течение примерно четверти века. Это привело к уходу геологоразведочных и алмазодобывающих компаний в начале 2000-х годов.

Все изменилось, когда в 2017 году Душ Сантуш ушел в отставку, и его сменил Жоау Лоуренсу (João Lourenço), который пришел, пообещав реформировать ангольскую экономику и бороться с коррупцией и кумовством, царившими при предыдущей администрации.

Ему потребовалось почти пять лет, но подтверждением его успеха стало возвращение De Beers, которая отказалась от участия в 2012 году, но теперь получила две лицензии на добычу полезных ископаемых сроком на 35 лет.

Генеральный директор De Beers Брюс Кливер (Bruce Cleaver) комментирует:

«В последние годы Ангола усердно работала над созданием стабильной и привлекательной инвестиционной среды, и мы рады вернуться к активным геологоразведочным работам в стране».

«Ангола по-прежнему очень перспективна, и мы с нетерпением ждем возможности принять участие в следующем этапе развития алмазного сектора Анголы», – продолжил он.

Привлекательность Анголы заключается не только в высокой перспективности этой страны, но и в том, что она относительно мало изучена, и группы по добыче алмазов настойчиво пытаются найти новые месторождения. После открытий алмазов, сделанных в Канаде около 40 лет назад, крупных открытий не было. Сейчас эти рудники сворачивают работы», – добавил он.

Геолог-консультант Джон Бристоу (John Bristow) говорит:

«Большая часть Анголы расположена на Центральноафриканском кратоне, а структуры Африканского кратона были «шкатулками с драгоценностями», где можно было делать открытия алмазов. Кроме того, в Анголе не проводилось исследований с использованием современных технологий геологоразведки, таких как аэромагнитная съемка с высоким разрешением».

В дополнение к стабильным политическим условиям в стране, созданным при Лоуренсу, правила, относящиеся к работающим в Анголе алмазодобывающим компаниям, были радикально пересмотрены. По словам Гальяно, Endiama имеет 25% свободного капитала в любом новом руднике, благодаря первоначальным геологоразведочным работам и предоставлению инфраструктуры государством, но любое увеличение сверх этого уровня должно быть по рыночным ставкам. Однако иностранная компания сможет сохранить абсолютный контроль над своим рудником, не менее 51%.

Гальяно добавляет, что существуют новые правила капиталовложений и репатриации, а также новые правила маркетинга алмазов. Весь маркетинг алмазов регулируется Sodiam, ангольской компанией, занимающейся алмазной торговлей, но 60% объема производства на любом руднике предназначено для продажи ее клиентам, а 20% должны быть проданы клиентам Sodiam и 20% – предприятиям, производящим огранку и полировку бриллиантов в Анголе.

Гальяно говорит, что вынесение решений по предложениям через Sodiam о покупке алмазов для всех клиентов будет прозрачным.

Rio Tinto

Условия контракта компании Rio Tinto в Анголе заключаются в том, что она создала совместное предприятие с Endiama по кимберлитовому месторождению Чири (Chiri), в котором ей принадлежит 75%, а Endiama 25%, но контракт «оставляет открытой возможность для Endiama увеличить свою долю до 49%».

Это значительное улучшение по сравнению с предыдущими схемами. Одной из компаний, которая больше всего пострадала от предыдущей системы, была Trans Hex, ранее зарегистрированная на Йоханнесбургской фондовой бирже (Johannesburg Stock Exchange, JSE).

В алмазодобывающей журналистике одним из острых вопросов, вызывающих раздражение, был прямой вопрос тогдашнему генеральному директору Trans Hex Ллевеллину Дельпорту (Llewellyn Delport) о том, что именно происходило с его проблемными предприятиями в Анголе. В ответ всегда было страдальческое выражение лица и ответ типа:

«Почему ты продолжаешь задавать мне эти вопросы? Ты же знаешь, что я не могу на них ответить».

Причиной его немногословности было то, что ангольцы были крайне чувствительны к любой критике, и это могло привести к негативным последствиям для компании.

Trans Hex начала работать в Анголе в 2001 году по инициативе бывшего председателя Tokyo Sexwale, который опирался на свои политические связи в стране. Но это быстро вылилось в неприятности с тогдашним генеральным директором Келвином Гарднером (Calvyn Gardner), который внезапно ушел в отставку в 2003 году. Делпорту досталась работа по устранению этого беспорядка, на что у него ушло около 10 лет.

Реальная ситуация на месте была изложена компанией Petra Diamonds, когда она покинула Анголу в 2008 году и, очевидно, чувствуя, что ей нечего терять, рассказывала все как есть. Petra сообщила, что иностранной алмазодобывающей компании не разрешалось владеть более 40% в любом проекте, а оставшаяся часть капитала принадлежала правительству Анголы через Endiama и других назначенных ангольских партнеров. Несмотря на это, иностранная компания должна была заранее профинансировать 100% капитальных затрат.

После того, как рудник заработал, иностранная алмазодобывающая компания имела приоритет над полученными доходами до тех пор, пока не будут возмещены капитальные затраты, но она все же могла получать только около 80% первоначальных доходов из-за соглашений о разделе прибыли с ангольскими партнерами.

Судя по тому, что происходило в Trans Hex, кажется, что ангольские партнеры также иногда принимали непосредственное участие в добыче полезных ископаемых, например, пытаясь заставить предприятия продолжать убыточную работу.

В нынешней ситуации, по словам Ричарда Моргана (Richard Morgan), главы отдела по связям с правительством в Anglo American, сейчас «помогает то, что ангольское правительство не вмешивается существенно в горнодобывающую отрасль».

Знакомое лицо

Ирония судьбы южноафриканцев заключается в том, что за этим поворотом в отношении Анголы к частному горнодобывающему сектору наблюдает Хасинто Роша (Jacinto Rocha), который был заместителем генерального директора Департамента минеральных ресурсов и энергетики (Department of Mineral Resources & Energy, DMRE) в 2005 году, когда в горнодобывающей отрасли Южной Африки был введен Закон о разработке полезных ископаемых и нефтяных ресурсов (Minerals and Petroleum Resources Development Act).

Роша является генеральным директором Национального агентства минеральных ресурсов (National Agency for Mineral Resources Анголы, которое отвечает за регулирование горнодобывающей промышленности страны, а также за продвижение отрасли среди новых инвесторов.

Условия, предлагаемые Анголой, гораздо более привлекательны для инвесторов в горнодобывающую промышленность, чем существующие требования к добыче полезных ископаемых в Южной Африке, в частности, из-за того, что в Анголе нет требования о расширении экономических прав и возможностей чернокожих (black economic empowerment, BEE). Роша, который был крайне непопулярен среди многих южноафриканских руководителей горнодобывающей отрасли во время своей работы в DMRE, не видит в этом проблемы и комментирует:

«Я просто выполнял свою работу. В Южной Африке я реализовывал политику BEE, установленную правительством Южной Африки для горнодобывающей промышленности, а в Анголе я реализую политику, установленную правительством Анголы».

«Истории двух стран совершенно разные. В Анголе нет необходимости в BEE, потому что в Анголе не было апартеида», – добавил он.

Роша добавляет, что в Анголе сейчас «позитивное, доброжелательное отношение к инвесторам, а новое правительство заняло очень жесткую позицию в борьбе с коррупцией. Вернувшиеся горнодобывающие компании могут видеть, что правительство теперь делает то, что заявляет. Оно не говорит одно, а делает другое».

Брендан Райан.

Источник: Rough&Polished.