“Стабилизационные действия ЦБ единственно правильные в данной ситуации”

YKTIMES.RU – Государство предпринимает единственное верное решение с точки зрения стабилизационных макроэкономических мер в России. Кризис 2022 на качественном уровне отличается от 2009, 2015-2016 и 2020, когда бюджетное управление существовало в парадигме «непрерывной бюджетной консолидации» и опасения залезть в долги, даже ценой макроэкономического удара, пишет telegram-канал “Spydell_finance“.

Система ценностей и иерархия бюджетной безопасности продуцировала установку – «госдолг это плохо, накопление – это хорошо», что сдерживала развитие и в условиях кризисов лишь усугубляла ситуацию.

Здесь были и плюсы. Низкая эффективность бюджетных расходов, эхо дефолта 1998, зависимость от международных институтов и кредиторов создавали содержательные мотивы к накоплениям и сокращению обязательств. Это привело к тому, что госдолг к ВВП в России был и остается самым низким среди крупных стран, а накопленный кэш достаточный для финансирования неотложных задач.

Нет другого способа удержать экономику, кроме как агрессивная бюджетная накачка. Если бы государство сдерживало расходы в 2022, ВВП рухнул бы на 8-10%, а не минус 2-2.5%.

Это нормально, этим занимались США и Европа в кризисы, перекладывая частный долг и инвестиционную инициативу на государство.

Сейчас у правительства 6.5 трлн ликвидных резервов в ФНБ (без учета золота – 4.1 трлн) и еще около 8 трлн в российских банках, где ликвидных в виде депозитов 5.3 трлн (на 1 февраля, сейчас видимо меньше). Итого, как минимум 11.8 трлн руб ликвидных активов есть в распоряжении.

Внешний рынок отрезан, но есть возможность занимать внутри. В 2020 чистые заимствования были 4.6 трлн, в 2021 – 1.73 трлн, а в 2022 – 2.3 трлн, где весь прирост долга произошел в ноябре-декабре.

Свыше 90% покупок ОФЗ формируют крупнейшие российские банки. В 2023 на эти цели теоретически может быть распределено около 2.5 трлн руб потенциально свободной ликвидности в банках, а дальше уже привлекать бизнес и население в ОФЗ.

Как последняя линия обороны – прямой выкуп со стороны ЦБ или квази-QE, когда ЦБ финансирует банки, а те выкупают ОФЗ.

Банк России раскрыл несколько важных вопросов, касаемых банковского сектора

С августа по декабрь 2022 был зафиксирован один из мощнейших кредитных импульсов (по юрлицам) за последние 15 лет – обычно подобная динамика транслировалась в экономический рост через увеличение выпуска. Однако, как выяснилось, структура прироста кредитования не позволяет надеяться на диверсифицированный экономический рост.

За год корпоративное кредитование выросло на 7.2 трлн (+14.3%, что выше 2021 года – +11.7%), но в значительной степени прирост обусловлен замещением внешнего фондирования. Только на траектории рефинансирования было покрыто около 41 млрд долл (свыше 2.8 трлн руб по среднему курсу, где нефтегаз и металлурги перехватили 2-2.3 трлн).

Проектное финансирование строительства жилья – это еще 2.3 трлн, промышленное производство – плюс 1.5 трлн (во многом за счет господдержке и по направлению ВПК) и торговля – плюс 0.7 трлн. Вот, собственно, и все! ВПК, стройка, немного торговли и замещение внешнего фондирования.

Во-вторых, многих интересовали проблемные кредиты среди компаний, которые даже сократились до 6.5% в структуре портфеля (минус 1.1 п.п) до 3.5 трлн руб. Как так, ведь в кризис проблемные кредиты растут?

Оказывается, это ловкий маневр. 13.4 трлн кредитов (40% с плавающими ставками) или почти четверть от всего корпоративного портфеля была реструктуризирована по сравнению с 3.7 трлн в 2021, т.е. рост в 3.6 раза от нормы. 40% реструктуризации пришлось на нефтегаз и металлургов.

Кроме того, показатели кредитного качества были поддержаны временными регуляторными послаблениями по резервированию заемщиков, пострадавших из-за санкций. Эффект оценивается примерно в 1 п.п. в терминах достаточности капитала.

Как оценивает Центробанк: «По мере вызревания проблем у заемщиков и отмены послаблений кредитное качество может ухудшиться, и банкам потребуется досоздать резервы».

В-третьих, возникали вопросы о причинах экстремального роста кредитования в малых и средних предприятиях (МСП), которое выросло на 30% или существенные 2.2 трлн. Многие это воспринимали, как оживление МСП, но на самом деле – это фикция.

Причина в методологии. По действующим критериям МСП туда попадают организации, аффилированные с крупными компаниями, на который головной офис сбрасывает кредиты.

Если исключить аномальные крупные кредиты, рост по году не 2.2 трлн, а 1.8 трлн или 27%, а если очистить на кредиты застройщикам, то рост всего 0.8 трлн или 14.6%. Реальные ставки не 10%, а 11%, если исключить крупные кредиты и «фирмы-прокладки»

Это и касается оценки проблемных кредитов. Если исключить искажения, то проблемные кредиты не 8.2%, а 11% в портфеле банков, а это существенно. Плюс 18-20% кредитов реструктуризировали.

Поэтому выходит, что рекордный кредитный импульс локализован в очень ограниченном сегменте российской экономики, большая часть из которой под государством, плюс эффект закрытия дыры в балансе после отсечения внешнего фондирования.

Сверхнизкие просрочки по кредитам обусловлены рекордной реструктуризацией и регуляторными послаблениями, а без мер поддержки доля проблемных кредитов могла расти по сопоставимой траектории с 2009 и 2015 годами.