Почему российская власть противится справедливым налогам

YKTIMES.RU – На днях вновь активизировалось обсуждение прогрессивного подходного налога, пишет “Московский комсомолец”. Пока что его первой части — освобождения от НДФЛ людей с небольшими заработками. Глава ВТБ Андрей Костин высказался в том духе, что видит рост поддержки инициативы в правительстве и администрации президента. В свою очередь первый вице-премьер Антон Силуанов ответил, что надо смотреть и на плюсы, и на минусы.

Отменить НДФЛ для низкооплачиваемых работников можно хоть с Нового года. Для этого нужно внести одно дополнение в главу 23 НК РФ «Налог на доходы физических лиц», по которому от налогообложения освобождаются доходы граждан ниже, к примеру, МРОТ, то есть 11 280 рублей. Иными словами, ввести стандартный налоговый вычет на эту сумму.

Тут начинаются силуановские плюсы-минусы.

Главный минус — бухгалтерский. От отмены НДФЛ пострадают и без того дефицитные региональные бюджеты, именно туда идут сборы от подоходного налога. На сколько пострадают? На этот вопрос поможет ответить Владимир Путин, заявивший, что зарплату в сумме МРОТ и ниже сейчас получают 3,2 млн человек. Калькулятор тут же подскажет, что бюджеты суммарно потеряют «грязными» 56,3 млрд рублей в год.

«Грязными» потому, что сейчас уже вовсю применяются самые разные вычеты: 1,4 тыс. рублей на каждого ребенка, 500 рублей — Героям и проч. Кроме стандартных еще имеются социальные, инвестиционные, имущественные, профессиональные налоговые вычеты.

Можно, конечно, предусмотреть в 20 триллионном бюджете дополнительные региональные дотации на 50 миллиардов с хвостиком (в пределе), то есть 0,25% всех расходов, и дело с концом. Впрочем, есть нюанс. Человек может одновременно работать на нескольких работах и на каждой получать меньше МРОТ, а на круг зарабатывать больше означенной суммы. Но это уже детали — решение будет зависеть от подхода: либо «понять и простить», либо «ату их».

В противовес плевому бухгалтерскому минусу вырисовывается множество социально-психологических плюсов, о которых, собственно, этот текст. Прежде всего о первом шажочке в сторону социальной справедливости, способном резко улучшить настроения, мотивацию в социуме. Экономика как система отношений между людьми — на 50% психология. Это не я сказал, а автор немецкого экономического чуда Людвиг Эрхард.

Идея справедливости зашита практически во всех мировых религиях, тем более в православии. Вспомните: «перед Богом все равны», «есть высший суд», «к гробу багажник не приделаешь», «все с собой не унесешь» и тому подобное. Эти установки в подсознании каждого, в коллективном бессознательном всех. Даже у так называемых «олигархов», предпринявших в 1990 е неудачную попытку приватизации не только промышленных активов, но и национальной морали.

Скажете, идеологии у нас нет, Конституция запрещает? А как же патриархальный консерватизм, то и дело скатывающийся к архаике? Свободный рынок с его «ночным сторожем» провластных интересов, обожающих сытно поесть? Навязываемое позитивное отношение к жулью или табу на переоценку несправедливой приватизации?

Отсутствие справедливости в России — проблема существенно более обширная, нежели простое сопротивление введению прогрессивной шкалы или сужающийся доступ к финансируемым государством общественным благам, к тем же образованию, здравоохранению, транспортной или информационной инфраструктуре.

У нас несправедливы сами институты — государственные, правовые, социальные, экономические, управленческие. Нынешние российские институты, во многом привнесенные извне (потому и не прижились), стали мощным средством защиты правящего класса, сословий, если хотите. Закон — минимум морали — так, кажется, говорили в Древнем Риме?

Начальству институты нравятся, чуть что — «идите в суд». Да только народ в чуждые ему правила не верит, воскрешая альтернативные «понятия» и гордо демонстрируя это даже в КВН. Хотя в данном случае судебная система — лишь следствие убогого гражданского законодательства. Как говорил великий Ленин, «всякая революция (то есть власть) лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться».

Хорошие у Ильича ученики, способные. Но забывшие, что социальная справедливость — это еще и стабильность.

Справедливость стала в России национальной идеей, укреплению которой способствовало недавнее повышение пенсионного возраста. Увеличение возрастной планки было подсознательно воспринято как отмена «рая» при жизни: ты не работаешь, а страна тебя содержит. В то же время идея — лишь образ, форма, условие для достижения чего-то большего. Ну хорошо, достигнем мы социальной справедливости, и что? Очередной «конец истории»?

Справедливость не цель, а средство, служащее, как и вся экономика, удовлетворению материальных и духовных потребностей человека как для его индивидуального развития, так и для развития нации в целом. Этот принцип закреплен в конституциях абсолютного большинства цивилизованных государств, включая Россию.

Но в нашем случае тут же выскакивает несправедливое фактологическое лицемерие. На словах Россия — социальное государство, чья политика вроде как направлена на максимизацию общественных благ, создание необходимых условий для жизни или по возможности полное обеспечение работой, а на деле целью страны стало всемерное увеличение доходов и безудержное накопление богатства. В частности, резервов на новый «ужасающий» кризис, наступление которого отчего-то год от года переносится, да и возможные последствия в мире давно научились купировать.

Я не против «подушки безопасности», я против, чтобы в богатейшем государстве оставались бедные. Как бы популистски это ни звучало.

Так почему, несмотря на всю очевидность этих и других социально-психологических плюсов, правительственные круги упорно сопротивляются введению прогрессивного подоходного налога?

Во-первых, считается, что сборы НДФЛ при плоской шкале постоянно растут. Но, к сожалению для осведомленной власти, это не так еще с начала второго десятилетия (здесь не будем препарировать причины). Кроме того, сборы росли в корреляции с ростом зарплат, а в последние годы собираемость увеличивалась благодаря слаженной работе ФНС и Центробанка по удушению теневых неналогооблагаемых доходов.

Во-вторых, бытует расхожая мантра, что бизнес (который вообще-то под плотным колпаком налоговиков) снова уползет в тень. Отмазка чистой воды. Легальных способов налоговой «оптимизации» не осталось, обналичка стоит десятки процентов от суммы, иностранные счета контролируются, а случаи возбуждения уголовных дел за неисполнение обязанностей налогового агента становятся все более массовыми. Есть ли такие, кто рискнет свободой и благополучием ради призрачной экономии в несколько десятков тысяч рублей?

В-третьих, введение прогрессивной шкалы технически сложно. Отчасти это правда. При прогрессивной шкале придется вычислять реальные суммы доходов и по итогам года присылать некоторым из нас «письма счастья», в которых «просить» доплатить сумму налога. Помимо этого прогрессивная шкала предполагает градацию по ставкам налога, а это еще более усложняет задачу. Но сдается, что ФНС к новому для себя администрированию готова.

Так почему же тогда упрямятся?

Люди в правительстве, образно говоря, не на тех учились и не там пригодились. Их в соответствии с пройденными учебными программами волнуют лишь вопросы наилучшего товарооборота продукции, оптимального распределения ограниченных ресурсов, искрящейся финансовой отчетности, но только не социум, который, создавая все имеющиеся блага, постоянно мешается под ногами.

Правительственные бюрократы могли бы стать выдающимися бизнес-организаторами, прекрасными топ-менеджерами, гениальными финансовыми директорами, но волею судеб, повинуясь тщеславию и алчности, оказались в руководстве страны. Это не вина их, а беда. К тому же вещи, что всем подсознательно понятны, чрезвычайно трудно, если вообще возможно, оценить или измерить. А «все, что не имеет стоимостной оценки, рынком игнорируется».

Можно ли рассчитывать, что ситуация и с прогрессивным подоходным налогом, да и в экономике в целом развернется в направлении опоры на социально-психологические ценности, на наш менталитет? Вне всякого сомнения — не враги же наверху.

По крайней мере, очень хочется в это верить.

Никита Кричевский, Доктор экономических наук, профессор.