Егор Борисов: «Мы можем подтянуть экономику страны»

Интервью Президента Республики Саха (Якутия) журналу «Дальневосточный капитал».
Республика Саха (Якутия) – лидер в вопросах стратегического планирования среди регионов Дальневосточного федерального округа. За горизонты двадцатого года здесь попытались заглянуть еще пять лет назад, приняв как руководство к действию комплексную схему размещения производительных сил и определив тем самым для себя точки будущего роста.

По этому пути и двигались последние годы. Здесь же появился и первый комплексный инвестиционный проект – развития Южной Якутии, прообраз КИПов, которые легли в основу программы «Социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона до 2025 года».

То, что Госкомиссия по развитию Дальнего Востока, где министры и руководители территорий обсуждали программу развития Востока России, прошла в Якутске, можно считать символичным. Ведь, помимо ясного взгляда на будущее, в этом субъекте Федерации особенно остры пресловутые инфраструктурные проблемы, без решения которых никакого движения вперед не будет.

Какие надежды в республике связывают с Госпрограммой, какими должны быть следующие шаги? Об этом «ДК» разговаривал с президентом РС(Я) Егором БОРИСОВЫМ.

– Егор Афанасьевич, программа развития Дальнего Востока и Байкальского региона принята. Она может стать поворотным моментом в истории региона? Какие надежды с ней связываете вы, как глава крупнейшего субъекта Федерации России?

– Руководство страны приняло политическое решение: Дальний Восток, по сути, должен стать локомотивом развития экономики Российской Федерации. Чтобы реализовать эту установку с учетом интересов российского государства, а самое главное – людей, проживающих на Дальнем Востоке, нам и необходимо иметь главный стратегический документ, который бы определял цели и задачи. Цели: по какому направлению и какими темпами нам двигаться, к чему стремиться. Задачи: создать инструменты развития, эффективно распорядиться материальными и финансовыми ресурсами на благо жителей региона. Речь идет об определенных условиях, которые дают возможности Дальнему Востоку для развития. Документами только с текущими задачами и краткосрочными программами нам не обойтись, так что появление Госпрограммы до 2025 года – это объективная необходимость.

Тут можно много говорить – о возможностях, угрозах для региона. Я для себя формулирую задачу так: Дальний Восток, и наша Якутия в том числе, располагает богатейшими природными ресурсами, мы должны распорядиться ими эффективно и в интересах наших граждан и государства, нам нужно максимально использовать возможности соседства с экономиками АТР. Кроме того, – и это, может быть, самая главная задача – нам нужно предпринять все возможные меры, чтобы люди не уезжали из региона, в условиях рыночной экономики жили здесь комфортно и были опорой страны на Востоке России. Есть необходимость в этом, и есть большие возможности. Мы можем поднять экономику Дальнего Востока и потянуть экономику страны. А чтобы это сделать, нужно вкладываться в регион. Об этом шла речь и на Госкомиссии

– Как программа развития Якутии вписана в Программу развития региона? На какие принципиальные проекты сделана ставка, какой мультипликативный эффект они будут иметь для территории и почему именно так расставлены акценты?

– Якутия занимала очень активную позицию при подготовке проекта Госпрограммы, мы считали, что наш опыт разработки перспективных стратегических документов, методики по формированию приоритетов может быть полезным для общего дела. Мы пошли по пути не конкретных точечных вопросов – строить больницы, школы и т. д., – а, учитывая собственный опыт, предлагали сосредоточиться на кластерном подходе, формировании площадок экономического роста, где должны быть созданы условия не только для развития производств, но и для жизни людей.

Мы сформировали и конкретные предложения по 11 подпрограммам на период с 2014 по 2025 годы на сумму 4 трлн рублей, в том числе из средств федерального бюджета 1,5 трлн рублей. А в Госпрограмму вошли три наших комплексных инвестиционных проекта «Комплексное развитие Южной Якутии», «Комплексное развитие Западной Якутии и Севера Иркутской области», «Создание минерально-сырьевого кластера на базе Яно-Колымской провинции в Республике Саха (Якутия) и Магаданской области». В совокупности они дают основу развития Якутии. Можно сказать, что это три кита нашей экономики.

– Насколько они позволят диверсифицировать экономику?

– Эту задачу мы уже решили. До 2007 года основой экономики была горнодобывающая отрасль – алмазная промышленность, золотодобыча, уголь. Мы рисковали и не очень уверенно себя чувствовали, находясь в сильнейшей зависимости от конъюнктуры только этих рынков. Когда мы принимали свой стратегический документ развития до 2020 года (Схема 2020), то заложили фундамент диверсификации экономики республики и к этому сценарию привязывали развитие инфраструктуры – энергетики, транспорта. Был построен Восточный нефтепровод. Появилась нефтяная промышленность.

– Это вас правительство услышало, что надо к якутским месторождениям углеводородов подбираться и строить нефтепровод? Или это так удачно совпало с его планами?

– Это опять же вопрос стратегического планирования. Мы такую цель ставили и, начиная с 2002 года, методично били в одну точку – привлекали частных и государственных инвесторов, чтобы они занимались геологией. Чтобы убедились в том, какие у нас уникальные месторождения углеводородного сырья – чаяндинский газ, талаканская нефть. Мы эти месторождения продвигали, хотя было трудно, поскольку крупные нефтегазовые компании ориентировались на другие рынки сбыта, видели для себя другие направления трубопроводных маршрутов.

Мы инициировали обсуждение и создание Восточной газовой программы, когда «Газпром» был ориентирован исключительно на западное направление, оставляя вопросы разработки месторождений восточной части России за 30-м годом. Но мы продолжали доказывать, отслеживали конъюнктуру Китая, Японии.

Все в мире меняется, и сегодня выход нефте- и газопроводов на Тихий океан в районе Приморского края дает возможность создавать конкуренцию, диверсифицировать рынки сбыта. И в итоге это было сделано, хотя с Китаем Россия вела переговоры в сложных условиях. Позволю себе вспомнить Ходорковского и его ЮКОС, которые в начале 2000-х годов предлагали выход на Китай с восточносибирских месторождений напрямую – за Байкалом. Мы участвовали в спорах о том, чтобы маршруты с Восточной Сибири пошли на восток через Якутию, и оказались правы. Нельзя руководствоваться сиюминутной конъюнктурой и интересами отдельных компаний. Это конкретный пример того, зачем региону документ стратегического перспективного планирования.

– Этот проект удался, и у него хорошие перспективы – есть рынок, поддержка федерального центра, чего, похоже, не скажешь о первом комплексном инвестпроекте развития Южной Якутии, который вошел в Госпрограмму. Что с ним происходит?

– Когда мы начинали этот проект, просили, чтобы было принято решение, что здесь будет использовано государственно-частное партнерство. Государство, понимая, что наши частные инвесторы будут ответственными, вложило порядка 7 млрд рублей из Инвестиционного фонда РФ только на проектирование объектов: Канкунской ГЭС, Эльконского ГОКа, Инаглинского угольного проекта и т. д. Частные инвесторы тоже вложили в проектирование порядка 17 млрд рублей – огромные затраты. Все шло нормально, первая стадия проекта была завершена. Но потом случился экономический кризис, дальнейшие вложения государства в инфраструктуру стали проблематичными. Авария на японской «Фукусиме» поставила под вопрос урановый проект, изменилась позиция Китая по поводу покупки электроэнергии, которую должна была вырабатывать Канкунская ГЭС.

В силу этих причин реализация комплексного проекта затормозилась. Тем не менее он абсолютно жизнеспособный, и мы будем за него бороться. Он реструктурирован. Частным инвестором разрабатывается железорудный проект. Теперь наша задача – на условиях ГЧП найти механизмы финансирования инфраструктурных объектов к этому промышленному узлу – энергетики, ветки железной дороги. Государство говорит: «Денег нет». Но это не значит, что нет и выхода. Сегодня и Якутия, и другие субъекты ДФО предлагают варианты решения проблемы, но перекладывать проблемы создания инфраструктуры в наших условиях отдаленности и сурового климата исключительно на плечи бизнеса – значит погубить дело, не дать ему развиться.

Я на заседании Госкомиссии приводил пример проекта по освоению уникального Эльгинского месторождения каменных углей. Там более 20 млрд т запасов угля, какого нет нигде в мире, у которого есть рынок сбыта. «Мечел», купив лицензию на разработку месторождения на 2 млрд тонн, начал строить железную дорогу, вложил большой объем денег. Но кризис, ситуация на рынке создают определенные сложности, дефицит средств не позволяет компании довести этот проект до конца. Хотя мы очень надеялись, что в этом году начнется поставка угля, ведь дорога почти готова. И все же замедление проекта налицо. Для республики это крупнейший налогоплательщик, нужно за государственный счет помочь ему достроить инфраструктуру, он способен рассчитаться за эти вложения будущей прибылью.

– Внимательно слушая выступления министров на Госкомиссии по развитию Дальнего Востока, я ловила себя на мысли: денег нет, механизмов нет, все может рассыпаться, если выдернуть какой-то проект. Какая-то ненадежная конструкция эта Госпрограмма.

– Мы имеем опыт реализации федеральных целевых программ и всегда испытывали определенные сложности с их финансированием. Но, чтобы начать работу, нужны ориентиры, Госпрограмма их дает. Теперь уже дело органов исполнительной власти федерального и регионального уровня – создать условия для их достижения. В чем я твердо уверен: проекты, вошедшие в программу, очень привлекательны. Ресурсы, которыми мы богаты, – нефть, газ, уголь, золото, алмазы и т. д. – котируемы на рынке и могут найти инвесторов. Главный вопрос – насколько и на каких условиях государство готово участвовать в создании инфраструктуры. Если эти объекты (линии электропередачи, дороги) будет брать на себя частный бизнес, то их необходимо коммерциализировать, чтобы они могли окупиться, к примеру, за счет тарифной составляющей. Такой опыт у нас тоже есть.

Нужно взять за аксиому – инфраструктура в наших дальневосточных условиях удорожает проекты до состояния нерентабельности. Это первое. Второе: строительство дорог, линий электропередачи – это еще и решение государственных задач, обеспечение доступности к ним граждан. Поэтому вопрос, чья это вахта, – риторический. Общая!

– Но нет у государства денег…

– Почему я поддержал Госпрограмму? Когда появляется цель, ставится задача, то мы вынуждены будем искать деньги. Главные надежды пока возлагаем на Федеральную целевую программу до 2018 года. Надо начинать с чего-то, а то еще не поработали, а уже начали критиковать.

Я говорил о необходимости развивать опыт ГЧП, делать доступными для регионального бизнеса ресурсы Инвестиционного фонда, Фонда развития Дальнего Востока и Байкальского региона. Нужны механизмы тарифного и нетарифного возврата инвестиций в инфраструктурные объекты, система льгот и преференций для стартующих компаний, чтобы они могли быстро запустить производство и выйти на прибыль. Мы не боимся предоставлять региональные льготы даже нефтяникам, это эффективный инструмент. Мы дали «Сургутнефтегазу» льготы на общую сумму 5 млрд рублей, это помогло ему быстро реализовать проект, и компания уже дала 22 млрд рублей налогов.

– Выступая на заседании Госкомиссии по Дальнему Востоку, вы сделали акцент на создании региональных инвестиционных фондов, как мог бы работать этот механизм?

– Я исхожу из того, что сегодня бюджеты субъектов Федерации социально ориентированы. Мы даже не успеваем повышать зарплату бюджетникам, не то что участвовать в софинансировании инфраструктурных объектов, проработанных на условиях ГЧП. Мы могли бы участвовать в проектировании, создании, реконструкции, эксплуатации объектов общественной инфраструктуры, которая в наших условиях тоже дефицитна.

Одним из источников наполнения этого фонда могли бы быть разовые платежи за право пользования недрами. По итогам аукционов на разработку полезных ископаемых на территории республики в прошлом году в федеральный бюджет поступило 800 млн рублей. Эту идею поддерживают и мои коллеги, у приграничных территорий есть предложение об отчислении в региональные инвестиционные фонды таможенных платежей, к примеру всего, что сверх уровня 2013 года. Бюджет фонда мог бы пополняться за счет доходов от управления деньгами, части налоговых поступлений. Нужны изменения в законодательство, такого понятия, как «региональный инвестфонд», в бюджетном законодательстве пока нет.

– Сейчас идет разработка закона о Дальнем Востоке. Какие принципиальные предложения вносит в его проект Республика Саха (Якутия)?

– Закон должен стать главным инструментом реализации Стратегии и Программы развития региона. Он должен зафиксировать необходимые меры и особые условия в ценовой, таможенной, налоговой, бюджетной, экологической, социальной политике. Но я хочу обратить внимание вот на что – сегодня основной акцент сделан на поддержку промышленности, крупного бизнеса, создание инфраструктуры за счет длинных денег и гарантий инвесторам. Это поможет создать новые высокооплачиваемые рабочие места. Но если говорить о Якутии, то в промышленности у нас занято 26% населения, остальное – бюджетники, аграрники и т. д., значит, остальным 74% граждан нужны другие меры поддержки.

Главная цель – человек, и надо сделать так, чтобы каждый, живущий на Дальнем Востоке, их почувствовал. Сегодня уже кое-что делается, в частности субсидируются авиаперевозки, идет речь о льготной ипотеке, но этого очень мало. И не каждому нужны эти преференции. В царские времена, переселяя людей на Дальний Восток, государство обеспечивало их бесплатной землей, всех без исключения. В советское время были северные коэффициенты к зарплате, надбавки. К этому в той или иной форме нужно вернуться. У нас и материнский капитал должен быть в два раза больше. В этом направлении нам необходимо много чего предпринять.

– Это снова бюджетные деньги, которых нет…

– Смотрите, как получается. Весь фонд заработной платы бюджетникам на Дальнем Востоке составляет порядка 300 млрд рублей в год. Нужно найти всего 200 млрд, чтобы ввести коэффициент 2. Большие деньги? Но вы ведь слышали на Госкомиссии, по 500 млрд рублей адресуются конкретным проектам и предприятиям. Я думаю, это решаемый вопрос, нужна воля.

– За глобальными задачами, о которых мы с вами говорим, нельзя упускать немалые возможности управленческих решений и действий по развитию конкретных региональных проектов. Пусть не масштабных, но способных менять экономику, подтягивать ее на современный уровень…

– Тут я с вами согласен: от нас, от региональной власти, тоже многое зависит. Мы должны не на словах, а делом поддерживать предпринимательскую инициативу. К примеру, мы реализуем уникальный базальтовый проект, в который республика вложилась своими средствами. Появилось новое производство, пусть пока небольшое. Потом, понимая, что инновационные направления могут быть эффективными, завоевывать рынки, пошли дальше. Мы начали производить базальтовое волокно, переходим на производство арматуры, дальше можно заниматься композитными материалами. Правильное управление инновациями обязательно даст результат. Я недавно встречался с представителями Всероссийского института авиационных материалов, заключили соглашение и будем заниматься материаловедением на территории Якутии, создадим якутский научный центр по этой теме.

У нас есть опыт участия в организации производства энергосберегающего оборудования. Инвестиции окупились, и мы хотим дальше участвовать в прибыли от этого производства. Надо научиться бороться за рынок, новые направления.

Промышленность, конечно, локомотив развития, но есть много людей, которые занимаются малым и средним бизнесом, их тоже нужно поддержать. Мы много принимаем программ, нацеленных на развитие предпринимательской инициативы. Я тщательно изучал эту тему и попытался снять все административные барьеры. Сейчас таких проблем больше нет, но и бурного развития здесь не вижу. Теперь разбираюсь – почему? И думаю, в этом сегменте, кроме всего прочего, возрастает значимость человеческого фактора. Много зависит от психологии человека. Это касается и аграрного сектора. Мы стремимся формировать культуру производства, правильную постановку целей и задач, но потребительские настроения пока преобладают, возникают противоречия. Нужно много работать в этом направлении.

Но я смотрю на это оптимистично. Ведь, когда мы переходили в рыночные условия, нам никто ничего не советовал, мы сами искали пути и в течение 20 лет этим занимаемся. Все получится.

Лариса ЛАРИНА, “Дальневосточный капитал”, N 5.